Мир человека в слове Древней Руси - Страница 102

102

Между тем через переводные тексты (и особенно из Евангелия) в составе устойчивых оборотов, известных всем, проникает в речь и новое (второе в нашем перечне) значение слова отечество — "родное место" (важно указать не на родство по крови, как было в родовом обществе, а на близость по месту рождения), ср. весьма распространенную формулу «и пришьдъ въ отьчество свое», т. е. eis tēn patrída autón. В Болгарии такое значение книжного слова отечество известно с IX в., и это понятно, поскольку на территории Болгарского царства сошлись три народа, и дифференцирующим стало различие по месту рождения, а не по племенной принадлежности (Ангелов, 1977, с. 7). У восточных славян имелся свой термин отчина, и потому пока не возникало необходимости в переосмыслении книжного слова отечество. Еще под 1175 г. летописец записывает слова Андрея Боголюбского: «Хочю създати церьковь такую.., да будеть память отечьству моему!», т. е. предкам, роду (Ипат. лет., с. 206). Потом отчасти смешивали значения, уже не понимая разницы между владением-местом и наследием-родом: Василий I «возратися въспять въ свою отчину в град Москву» (Пов. Темир., с. 240), как и брат Дмитрия Донского Владимир возвратился в «отечество его [т. е. свое], градъ Серпоховъ» (Жит. Сергия, с. 390). В высоком слоге книжной речи отечество все чаще стало замещать слово отчина: «оборонити свое отчьство» (Посл. Вассиан., с. 522), «о храбри мужествении сынове рустии! Подщитеся свое отечество, Рускую землю, от поганых сохраняти!» (Пов. Угр., с. 518), и др.

Это третье, еще более новое, значение слова также не является русским. Через болгарские источники попало оно на Русь с начала XV в., и также под влиянием греческого языка. Впервые в конце XIV в. в значении "родина, родная земля" употребил слово отечество один из учеников Киприана (ставшего московским митрополитом при Дмитрии Донском) и как раз по отношению к Киприану, который тогда находился за пределами своей родины вне Болгарии (Ангелов, 1977, с. 13).

Теперь, когда книжное заимствование стало многозначным и довольно привычным, оба слова — отечество и отчина,— как будто схожие по смыслу, но разного стилистического достоинства, распределились так, что отчиной (а позже и вотчиной) стали именовать все владения, которые переходят от отцов по наследству, а отечество — это отеческая часть в порядке средневекового местничества (Дьяконов, 1912, с. 146, 286), т. е. «род вместе со службою». Вотчина (как слово конкретное по смыслу и народное по произношению) навсегда осталось обозначением родового владения, домена, а отьчество получило два значения. Отечество — поначалу другая в произношении форма слова отьчество (обе из отьчьство), а отчество — издавна знак родовой принадлежности по отцу, выражает наследование не материального, а скорее духовного плана. Отечество стало "отчеством (т. е. отчизной)" только в конце XVII в. Единственно правильная форма отечство не сохранилась, и оба известных теперь слова в равной мере оказываются искусственными по форме. Однако конкретность значения нового (с перенесенным ударением) отчество непосредственно как бы продолжает столь же конкретное значение древнего слова отьчьство: "близость по рождению", а не "близость по месту рождения".

Так обстоит дело с конкретным обозначением наследия по праву родства. Отчина и вотчина — порождение феодальных отношений; отчество и отечество — понятия человека нового времени.

ПРЕДЕЛЫ ЗЕМЛИ

Описывая расселение племен после потопа, древнерусский летописец не случайно соединяет слова земля и страна. Было что-то общее в понимании «земли» и «страны», но что-то их и различало.

Слово земля многозначно само по себе и по необходимости (как результат влияния книжных представлений о земле, заимствованных у греков). Корень *zem- в далекой древности означал нечто низкое, внизу находящееся. Земля противопоставлена небу и всегда понимается как «низкая» противоположность.

В древнерусских текстах слово земля многолико. Это и "поверхность земли", и "пространство той же земли", и "население ее", и "чье-либо владение" (конечно же, связанное с той же землею), но еще и "родина" («своя земля») (Срезневский I, стб. 972—974; СлРЯ XI—XVII вв., вып. 5, с. 375—377). Однако всегда ясно, что «земля» определяется границами, некими пределами, а «страна» расстилается вокруг и, в сущности, беспредельна, поскольку «земля» обычно своя, тогда как «страны» (стороны) — чужие.

Чужое всегда множественно (страны), тогда как свое, родное, — единично и в собирательном смысле единственно (земля, а не земли). По этой причине слово земля и является (даже по происхождению) собирательным. От древних типов склонения с основой на согласный или на гласные *ē или *ĭ славянское слово отличается суффиксом собирательности (zem- + -j- + -а); [j] одновременно являлся и суффиксом принадлежности, близок он и к указательному местоимению, так что, соединяя в себе значение собирательной принадлежности, слово земля, в сущности, оказалось способным выражать все те значения, которые мы только что перечислили. Лишь иногда, сохраняя старую форму склонения, слово донесло до нас исконный смысл корня: диалектные и былинные выражения на´ зень, в зень, на зени´, литературные на´земь, о´земь в старинной своей форме сохранили исконное конкретное значение — "поверхность" (земли или пола, который в древности был земляным) (СРНГ, вып. 11, с. 262—263). Это слово характеризуют особенности не только склонения, но еще и ударения; у слова земля до XIX в. различались по крайней мере три разные формы: постоянное ударение на корне, постоянное ударение на окончании и подвижное ударение (оно сохранилось в современном литературном языке: земля´ — зе´млю — на´ землю) (Колесов, 1972, с. 53—61). Между этими тремя формами оставалось неясное теперь, но важное когда-то различие в значениях: нечто конкретное (например, "территория"), неопределенно собирательное и отвлеченное значение собирательной множественности, — и все они неуловимо исчезают, как только мы попытаемся перевести на современный русский язык устойчивые древние обороты со словом земля. Это затрудняет анализ древнего слова, но теперь нам ясно по крайней мере одно: если много веков в устной и в письменной речи уже в самой форме слова пытались различить какие-то (разные) его смыслы, понятно, что возникала постоянная необходимость различием форм развести самостоятельные понятия о земле. Но каким образом они различались — для нас пока загадка.

102